Таким образом, наше (по)знание носит принципиально «приближенный» характер, т.к. оно всегда относительно в силу принципиальной инкорпорированности в него ошибки (того, что подлежит последующему уточнению или/и устранению) – с одной стороны, и открытости познания в силу нереализуемости стремления достичь идеала знания, характерного для определенной эпохи, и сменяемости самих этих идеалов в различные эпохи – с другой. Из концепции «приближенного» знания вытекали еще три принципиальные для Башляра и всего неорационализма теоретико-методологические установки: 1. постулирование опосредованного (знанием) единства субъекта и объекта (тезис о «субъективном прибавлении» реальности); 2. понимание (по)знания как концептуальной целостности всех его уровней, снимающей оппозицию рационализма и эмпиризма, теории и опыта при одновременном признании доминантной (конституирующей) роли разума («эмпиризм должен быть осмыслен, рационализм должен быть приложен»); 3. фиксации «эпистемологических разрывов» между обыденным и научным (по)знаниями и между основанными на различных логико-методологических принципах и идеалах научными (по)знаниями. Понятие эпистемологического разрыва маркирует у Башляра непрозрачность, непереводимость и невыводимость разных типов знания. Оно предлагает признание некумулятивного характера развития и дисконтинуальности (по)знания, которое рано или поздно обнаруживает наличие непреодолимого для себя «эпистемологического препятствия» как предела собственного изменения, что требует смены установок на совершенствование уже имеющегося знания установками на поиск иных объяснительных принципов. Таким образом, согласно Башляру, речь должна идти не о филиации идей, а о переворачивании перспектив. Эпистемологический разрыв полагает (при обнаружении новых объяснительных принципов) становление иной «эпистемологической непрерывности» в рамках иной исследовательской программы. В этом смысле, по Башляру, «рациональная мысль не «начинается»; она «очищает», «исправляет», «нормализует». В то же время понятие эпистемологического разрыва предполагает введение в логико-методологические построения современной философии науки представления о разных типах рациональности, в том числе и научной. Проблематику типов рациональности Башляр проясняет через понятия «эпистемологического профиля» и «региональных рационализмов». Оба они связаны с вопросом о континуальности, с их помощью он иллюстрирует «тотальное поражение» «континуалистов культуры». Последние, согласно Башляру, непрерывность чтения исторического рассказа о событиях некритически и без должного на то основания переносят на саму реальность, заняты поиском «предшественников» и «влияний», не видя фундаментальности их разделяющего. «Понимание – не резюме прошлого. Понимание – сам акт становления духа». Следовательно, анализ истории мысли должен быть подчинен не «восстановлению» никогда не существовавшей непосредственной преемственности между этапами, ступенями, типами становящегося знания, а реконструкции («археологии») тех принципов (конструирования), на которых только и возможно их выделение и различение между собой (при этом суждения выносятся из современной нормативности знания). При таком подходе, показывает Башляр, можно соотнести, например, ньютоновскую и квантовые механики, увидев в первой частный случай второй, но вывести (спродуцировать) вторую из первой принципиально невозможно. Более того, первая эпистемологически «препятствовала» появлению второй, содержав в себе «невидимые», т.е. нерефлексируемые «изнутри» ошибки. Способные «быть увиденными» на основе данных принципов ошибки разум преодолевает (через уточняющие процедуры), а тем самым снимает и эпистемологические препятствия. Однако в данном случае могут иметь место явления: 1. рекурсивности (речь идет о так называемых возвращающихся ошибках, или ошибках с рекурсией); 2. валоризации ошибок в «научных привычках» (их закреплении в ценностных предпочтениях ученых).