В его царствование, вероятно, и была окончательно установлена форма оплечий, и они с тех пор сделались неотъемлемой принадлежностью царского наряда. Впоследствии увеличилось только число запон, украшенных изображениями святых, и их величина, а также количество и величина драгоценных камней. В наших памятниках бармы постоянно называются диадемой и ожерельем. Как оплечья или наплечники они и действительно составляют один из видов ожерелья; но соответствовали ли они понятию диадемы, которое им придали наши дьяки, сказать трудно, так как диадема едва ли имела какое-либо другое значение у греческих писателей, кроме значения головной повязки. Впервые в наших старинных актах слово «бармы» встречается в душевной грамоте (завещании 1327–1328 гг.) Иоанна I Даниловича «Калиты» (1328–1341 гг.). К тому времени, вероятно, установилась не только их форма, но и сами украшения (изображения святых), благодаря которым они получили символическое значение и назывались святыми бармами, почитаемыми наравне с иконами. Но известны они были на Руси и значительно раньше под именем оплечий («облечье). По преданию, их впервые прислал из Византии император Алексей Комнин в дар Владимиру Мономаху. Во всяком случае, оплечия у русских князей появилось не позднее 1216 г., что было зафиксировано летописями. Однако об употреблении или, вернее, о назначении барм почти ничего не известно. Вероятно, они употреблялись при разного рода торжественных выходах князей. Как необходимые регалии бармы впервые упоминаются при короновании в 1498 г., когда они были возложены на внука Иоанна III Васильевича (1505–1533 гг.) Дмитрия. Затем, начиная с Иоанна IV Васильевича (1576–1584 гг.), они вплоть до начала XVIII в. постоянно возлагались на плечи наследнику престола в момент венчания на царство. Потом все драгоценные царские одежды с бармами и золотой цепью заменила императорская мантия, или порфира, с цепью ордена св. Андрея Первозванного, а шапку, или Мономахов венец, – императорская корона. Накануне венчания бармы выносили из хранилища царских одежд и регалий в Успенский собор, где они лежали в алтаре на золотом блюде до времени венчания. После того, как на «поставляемого» был возлагаем животворящий крест, митрополит посылал двух архимандритов и игумена (иногда и двух) за бармами, которые теми передавались трем епископам, подносившим их митрополиту. Тот после трех поклонов и целования, ознаменовав ими царя, возлагал их на него, благословляя крестом. После возложения барм следовало возложение венца. В переносном смысле и в единственном числе (брама, барама) в Рязанской и Смоленской епархиях бармы еще в XIX в. обозначали иерейские облачения или же оплечье архиерейской ризы.