БАГРЯНСКИЙ Михаил Иванович

БАГРЯНСКИЙ Михаил Иванович (1761–1813 гг.) –  врач и масон, сын сельского священника. На 11-м году жизни его, вместе с тремя старшими братьями, отправили в Москву учиться. Один из его братьев, Василий Иванович, впоследствии стал монахом (в монашестве – Вениамин); был иркутским епископом. В 1772 г. Багрянский поступил в гимназию как «ученик разночинского казенного содержания». С 1779 г. он – студент Московского университета, где близко сошелся с Н.И. Новиковым, И.Е. Шварцем и другими московскими мартинистами и розенкрейцерами, которые оказали ему содействие. В 1780 г. Багрянский был определен «жителем» при Московском благородном пансионе, в том же году назначен преподавателем университетской гимназии в латинском синтаксическом и в греческом этимологическом классах. Кроме того, на него возложили обязанность переводить протоколы конференций с латинского языка на русский. Багрянский был участником Собрания университетских питомцев, созданного в 1781 г. С 1780 г. он стал масоном, вступив в ложу «Апис», возглавлявшуюся в это время Г.П. Гагариным, а с конца 1783 г. сделался членом масонской ложи «Латона», возглавлявшейся Н.И. Новиковым. В 1785 г. был принят им в розенкрейцеры в присутствии С.И. Гамалеи, И.П. Тургенева, А.М. Кутузова и А.И. Новикова. Масонское имя Багрянского – Ликас или Лихас. Получив университетский аттестат, в начале июня 1786 г. поехал за границу для дальнейшего изучения медицины: Новиков отправил Багрянского «на свой кошт» и ежегодно посылал ему по 500 рублей. Из Москвы через Белоруссию и Польшу он прибыл в Кенигсберг, затем в Берлин, где посетил госпиталь и познакомился с некоторыми немецкими хирургами. Позже через Магдебург, Галберштадт, герцогство Клевское, Нимвеген и Утрехт Багрянский уехал в Амстердам, а потом в Лейден. Здесь он в течение двух лет слушал лекции по медицине и в 1788 г. получил степень доктора. Затем в течение года продолжил обучение в Париже, но «при возрастающих беспокойствах» в 1789 г. решил вернуться в Россию. Из Парижа – через Страсбург, Франкфурт и Лейпциг – приехал в Берлин, где снова посещал лекции и госпитали, бывал в русском посольстве и в доме русского посла М. Алопеуса. Здесь же встречался с А.М. Кутузовым и бароном Г.-Я. Шредером по масонским делам. В конце июля 1790 г. Багрянский выехал из Берлина и через Петербург вернулся в Москву 8 сентября. Московские масоны как свидетельствуют письма Н.Н. Трубецкого А.М. Кутузову, ждали его «с нетерпением». Многие члены новиковского кружка относились к нему с большой теплотой: Кутузов, в частности, в 1790 г. беспокоился об участи «милого» Багрянского; А.И. Веревкин называл его «любезным другом». Вернувшись в Москву, Багрянский занялся врачебной практикой, продолжая вместе с тем живо интересоваться делами масонства. Он оказался в числе тех масонов, которые с большим скепсисом восприняли «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, упрекали его в отсутствии патриотизма. В письме к Кутузову от 29 января 1791 г. Багрянский писал, что «Московский журнал» Карамзина «самый плохой, какой только можно представить просвещенному миру». В 1791 г., сдав экзамен в государственной Медицинской коллегии, он получил разрешение заниматься врачебной практикой. Оставшись «из благодарности» в доме Новикова, Багрянский получал от него по 300 рублей в год «сверх содержания». В апреле 1792 г. жил в подмосковном имении Новикова Авдотьино, во время обыска оказал ему необходимую врачебную помощь. Во время разгрома московского масонства Багрянский лично не пострадал, но его преданность Новикову была так велика, что он добровольно отправился вместе с ним в Шлиссельбургскую крепость и оставался там вплоть до его освобождения в 1796 г., в течение всего заключения Новикова находился с ним в одной камере и лечил его. Они содержались в том самом каземате, где был заключен Иоанн Антонович. В рапорте 15 августа 1792 г. шлиссельбургский комендант сообщал С.И. Шешковскому, что спрашивал Багрянского: «Сам ли он и с доброй воли по приглашению своего хозяина поехал или насильно послали, на что он отвечал, что он по своей воле ни за что на свете ехать бы не согласился, а взят поневоле». Возможно, ответ этот был вынужденный, но впоследствии распространилось мнение, что Багрянский добровольно последовал за Новиковым.

 



 
PR-CY.ru