Д,Обиньяк и Фридрих Август Вольф пришли к выводу, что разрозненные «гомеровские» гимны длительное время бытовали исключительно в устной форме и были зафиксированы и систематизированы аэдами лишь во второй половине VI в. до н.э. Экстраполяция этого подхода на область библеистики привела к тому, что и Пятикнижие Моисеево стали рассматривать как некую комбинацию автономных текстов, возникших в разной среде и в разное время. Еще в 1711 г. Хенинг Бернхард Виттер (1683–1715 гг.) отметил неслучайное чередование в Пятикнижии двух имен Бога: Яхве и Элохим. Вслед за ним то же сделал (независимо от своего предшественника) французский врач Жан Астрюк (1684–1766 гг.). В 1753 г. он анонимно опубликовал книгу «Предположения о первоначальных текстах, которыми Моисей, видимо, пользовался при составлении книги Бытия». В ней он высказал гипотезу о существовании как минимум двух основных источников, которыми пользовался составитель первой книги Торы: «Яхвиста» (сокр.: «J») – по именованию Бога в этом тексте тетраграммой yhwh, прочитываемой как yahwa – «Сущий, Господь»; и «Элохиста» («E») – по именованию alohim – «боги, духи». Повторы и противоречия в Торе Ж. Астрюк как раз и объяснял рассогласованностью первоисточников. Его идеи легли в основу оригинальных исследований Й.Д. Михаэлиса (1717–1791 гг.), Й.С. Землера (1725–1791 гг.) и Й.Г. Эйнхгорна, который впервые в истории библейской критики заговорил о библейской мифологии. Концепцию Ж. Астрюка развил в 1798 г. К.Д. Ильген (1763–1834 гг.). Он предпринял попытку дальнейшей дифференциации «Элохиста». Предложив различать «Элохист I» = «Основной источник», ставший впоследствии именоваться «Жреческим кодексом» («P» – от нем. Priestercodex»), и «Элохист II», т.е. собственно «E». На рубеже XIX–XX вв. (с появлением новейшей документальной гипотезы) «Яхвист» также подвергся дифференциации. В 1912 г. Р. Сменд (1851–1913 гг.) предложил разграничить «Яхвиста I» и «Яхвиста II». Это нашло отклик среди коллег, и через несколько лет О. Айссфельдт (1887–1973 гг.) присвоил «Яхвисту I» кодовое обозначение «L» (от нем. Laienquelle») – «Светский источник», а вместе весь «J» и «E» стали условно именовать «Иеговистом» («JE»), отличая от него Priestercodex и Второзаконие («D» – от нем. Deuteronomium). К середине XX в. немецкие библеисты О. Айссфельдт и Э. Зеллин (1867–1973 гг.) завершили рубрикацию всего текста Торы по предполагаемым источникам на основе целого ряда лексических, грамматических, стилистических, идеологических, мотивационных, политических и прочих критериев. Их выводы оспаривали П. Фольц, В. Рудольф (1816–1893 гг.) и З. Мувинкель, отказывавшиеся признавать самостоятельное существование «Элохиста» и «Жреческого кодекса». Они считали, что первичен «J» (около 800 г. до н.э.), а «E» – это позднейший интерполятор, задача которого состояла в редакторском улучшении прототекста. Еще в конце XVIII в. английский католический теолог А. Геддес в противовес документальной гипотезе выдвинул свою гипотезу фрагментов, согласно которой текст Торы постепенно формировался из множества фрагментов, впоследствии сгруппированных неизвестным редактором в две большие серии – Яхвист и Элохист. Немецкий теолог Й.З. Фатер (1771–1826 гг.) в своем труде «Комментарий к Пятикнижию» (1802–1805 гг.) развил идею А. Гаддеса и попытался показать, что некоторые отдельные фрагменты и сейчас легко обнаруживаемы в тексте Торы – они начинаются с одних и тех же вводных слов, например: «Вот родословие…» В русле исторического критицизма параллельно с документальной гипотезой развивалась и сугубо историческая источниковедческая школа, которая попыталась датировать и географически доказать место возникновения каждого из выделяемых исследователями первоисточников.