В Новом Завете встречаются два случая, когда изгнанием бесов занимаются люди, не принадлежащие к христианской общине. В первом Господь не запрещает этого, произнося: «Никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня» (Мк. 9:39), в другом попытка изгнания злого духа заканчивается печально: демоны нападают на самозваных заклинателей – сыновей иудейского священника Скевы (Деян. 19:13–16). Примечательно, что Спаситель использует образ демона метафорически в притче о душевном устройстве: «Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: «возвращусь в дом мой, откуда я вышел». И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идёт и берёт с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого» (Мф. 12:43–45). Ничто так не доказывает победы над бесами, как их лютые брани на нас, говорит Иоанн Лествичник, «будем стараться не только отражать бесов, но и нападать на них». «Апостольские правила» определяют: «Аще кто демона имеет, да не будет принят в клир, но ниже с верными да молится. Освободясь же, да принят будет с верными, и аще достоин, то и в клир». Можно предположить, что состояние бесоодержимости воспринималось в древней церкви без излишне нагнетаемых аффектаций, наряду с такими явлениями, как приверженность игре или пьянству, нарушение постов и проч. «Когда беснуемый не очистился ещё от духа нечистого, то не может прияти святое крещение: но, при исходе от сея жизни, крещается». Если же верный будет одержим бесом, то «аще не нарушает тайны, ниже хулит иным каким-либо образом: то да причащается». Уже в ранних христианских общинах, построенных по иерархическому принципу священнослужения, как свидетельствует церковный историк Василий Васильевич Болотов, «на одной ступени с лекторами стояли экзорцисты, обязанность которых состояла в чтении молитв над одержимыми и в надзоре за оглашенными». Элементы экзорцизма (заклинания злых духов) имеют место в литургической жизни церкви уже раннего периода её развития. До настоящего времени в православный чин таинства крещения входит «отречение от сатаны и всех дел его» с символическим «дуновением и плюновением» в сторону, противоположную алтарю православного храма. Отречению от дьявола и ритуальным запрещениям воздействия злых сил в православной церкви не придаётся самодовлеющего значения, как, например, у манихеев, представлявших духовный мир противоборствующим. В православной церкви, отторгающей магизм в своих таинствах, подобные молитвословия не имеют приоритетного статуса или доминирующего характера, их назначение не постоянная «борьба с диаволом», а продолжение формирования христианина в его сопричастности церкви.