«АРИСТЕЯ ПОСЛАНИЕ К ФИЛОКРАТУ» - Страница 4

Предназначение греческого перевода Торы в том, чтобы стать связующим звеном между двумя культурами: дать возможность иудеям стать членами эллинистического общества, грекам – получить открывающееся через аллегорическое толкование Торы знание о религиозно-нравственной философии Моисеевых заповедей. Однако иудеи, делая шаг к ассимиляции, по мысли автора, не должны отпадать при этом от Закона отцов. Автор «Послания Аристея» напоминает, что «наш мудрый законодатель, которого Бог наделил способностями к познанию всего, огородил нас частоколом, которого нельзя прорубить, и железными стенами, чтобы мы ни в чём не смешивались с другими народами, пребывая чистыми по телу и душе, свободными от пустых учений, выше всех тварей, почитая единого и могущественного Бога». Если только заинтересованность греков, участие которых в переводе так подчёркивает автор, превращает Тору в звено, связывающее иудаизм и эллинизм, то отчуждение евреев от Закона отцов может привести к уменьшению культурной ценности иудаизма в глазах язычников. Поэтому египетские иудеи должны самым тщательным образом соблюдать все предписания Моисеева Закона. Автор послания не одобряет тех евреев, которые готовы отказаться от соблюдения предписаний Торы, кажущихся им малозначимыми, и стремится познакомить их с глубокой жизненной мудростью философии пищевых предписаний, скрытой за заповедями о жвачных и парнокопытных животных, а также за заповедями о «тефиллин» и «мезузот». «Послание Аристея» предостерегает всякого толкователя Торы, который пренебрегает аллегорезой и стремится к рациональной экзегезе: если они считают, что «Моисей заповедует это, заботясь о мышах, куницах и тому подобных (животных)», то проходят мимо сокрытого и культурно значимого намерения законодателя, согласно которому «все эти важные определения сделаны ради справедливости, с целью (создания) чистых размышлений и образования (добрых) нравов». Превосходство иудейских переводчиков, описанное в сцене застольных диалогов с египетским царём и безусловно принятое язычниками, основано на том главном обстоятельстве, что иудеи в своих этических и религиозных воззрениях «начинают... от Бога», Который дал им Закон и сделал Моисея способным «к познанию всего». Авторитет этого Бога переносится и на тех, кто Ему поклоняется, поэтому «начальники египтян» называют иудеев «людьми Божьими» – имя, которое приложимо только к тем, кто «почитает истинного Бога». Рассказ «Послания Аристея» о переводе 72 толковников вместе с тем стал одним из основных источников развития традиции о богодухновенности греческого перевода Септуагинты в эллинистическом иудаизме и в ранней церкви. К повествованию «Послания Аристея» добавлялись важные для этого учения детали, которые не содержались в самом послании. Божественное вдохновение переводчиков усматривалось в чудесном согласии перевода толковников, этот факт подчёркивается тем, что они работали, не имея контактов друг с другом. Это воззрение распространяется на все другие книги Ветхого Завета: Юлий Африкан сообщает, что весь Ветхий Завет был переведён 70 толковниками, а у Епифания Кипрского эта легенда достигла окончательного развития: согласно ему, были переведены не только 22 канонические книги, но и 72 апокрифические. Однако уже достаточно рано против включения в рассказ «Послания Аристея» и Иосифа Флавия других деталей выступал Иероним Стридонский, который утверждал, что толковники перевели только Пятикнижие, при этом не сомневался в рассказе Аристея и считал греческий перевод безошибочным и возникшим под водительством Святого Духа.



 
PR-CY.ru