Из творений Иоанна Златоуста (ум. в 407 г.) исследователи заключают, что в начале V в. только архиерей мог восседать на горнем месте в отличие от пресвитеров, садившихся по сторонам от него. Это отличие до сих пор сохраняется за архиерейским богослужением. Вторым древнейшим и важнейшим отличием архиерейской литургии исследователи считают возможность включения в неё чинопоследований хиротоний: епископской – после Трисвятого, т.е. до начала литургии, которая во времена Иоанна Златоуста начиналась с возгласа «Мир всем»; пресвитерской – после великого входа; диаконской – после анафоры. Место хиротонии в службе соответствует месту, занимаемому в евхаристическом собрании епископом (возглавлять литургию), пресвитером (участвовать в совершении таинства евхаристии или совершать его самостоятельно), диаконом (помогать епископу и пресвитеру). При наличии пресвитерской хиротонии чин литургии усложняется вручением новорукоположённому так называемого Залога, части св. Агнца, во время анафоры (а при диаконской – дополнительным осенением дикирием и трикирием после анафоры и хиротонии). Исидор Пелусиот свидетельствует о наличии в V в. практики снимать за литургией омофор во время чтения Евангелия: «Омофор епископа, сделанный из шерсти, а не из льна, означает кожу заблудшей овцы, которую Господь, взыскав, воспринял на рамена Свои... Когда приходит при открывании достопокланяемого Евангелия Сам истинный Пастырь, тогда и епископ восстает и слагает с себя уподобляющий его Христу образ, давая тем знать, что предстоит Сам Господь, Вождь пастырей, Бог и Владыка». В трактате «О церковной иерархии» отмечено совершаемое епископом каждение после входа в церковь, т.е. каждение после малого входа, поскольку литургия в то время начиналась с этого. В V–VIII вв. возникает целый ряд характерных моментов в константинопольской литургии, связанных в том числе и с особенностями церковной архитектуры Константинополя. Впоследствии некоторые из обрядов, сопряжённых с первыми, исчезли из иерейского чина евхаристии, но следы их сохранились в архиерейском и стали ассоциироваться только с архиерейским богослужением (хотя и не были изначально специфически епископскими). Среди таких моментов: использование Трисвятого в качестве входного песнопения; прибавление к литургии в VII–VIII вв. энарксиса (трёх начальных антифонов литургии), ещё долго после этого считавшегося необязательным; совершение протесиса (т.е. проскомидии) в отдельном от храма здании – скевофилакионе (сосудохранительнице), откуда приготовленные для евхаристии хлеб и вино приносили диаконы во время великого входа (таким образом, предстоятель не участвовал в процессии с Дарами), умовение рук после великого входа всеми епископами и священниками, чтение предстоятелем и сослужащими диалога accessus ad altare, во время которого сослужащие говорили предстоятелю (как епископу, так и священнику) слова: «Дух Святый найдёт на тебя, и сила Вышнего осенит тебя» (Лк. 1:35), что в евхаристическом контексте выражает православный взгляд на участие Святого Духа в освящении Даров. Древнейшие рукописи византийского Евхология VIII–X вв., как правило, вовсе не содержат рубрик (примечаний уставного и обрядового характера), поэтому с достаточной степенью подробности византийские архиерейские богослужения известны, начиная с появления в X в. уставов литургии.