Не отрицая благодатности христианского брака, Аппоний добродетель девства ставит наравне с подвигом мученичества. Слово Божье прославило добродетель девства, возжелав воплотиться от непорочной Приснодевы Марии. В качестве примеров библейских девственников Аппоний приводит также Иоанна Крестителя, пророка Илию. В отличие от подвига мученичества добродетель девства проистекает от свободной воли человека, как это можно видеть на примере Богородицы. Собственно термин «монашество» Аппоний никогда не употребляет, заменяя его заимствованными у Оригена понятиями «истинная философия» и «небесная философия» в значении аскетической созерцательной жизни. Подобное служение Господу он также сравнивает с мученичеством. Подвижники сродни апостолам, поскольку многие, узнав об их подвиге, стремятся следовать их примеру любви к Богу. Рассматривая Священное Писание как историю избранного народа, Аппоний утверждает неразрывную взаимосвязь Ветхого и Нового Заветов. Оба Завета абсолютно согласны между собой, и один немыслим без другого. При этом задачи каждого из них различны, и ни в коем случае не должно смешивать образы, данные в Ветхом Завете, с истиной Нового Завета, букву и тайну, ручеёк пророков с судоходной рекой Евангелия. Ветхий Завет и Новый Завет соотносятся между собой подобно телу и духу в человеке. Таинственная суть (mysteria) Ветхого Завета открывается только в свете Нового Завета. В Песни Песней Аппоний видит мистическое отражение обоих Заветов. Он категорически отрицает, что в этой книге может идти речь о человеческой любви: её смысл всецело духовен, обо всём здесь говорится загадками. В Песни Песней Соломон повествует не о своём браке, но о браке «истинного Соломона», т.е. Христа. Нравственный смысл этой книги заключается в образной символике, говорящей о стремлении человеческой души ко Христу. Термин «аллегория» Аппоний употребляет только один раз, в основном, предпочитая говорить об образах и загадках (aenigmates). Явленные в других местах Священного Писания порознь, в Песни Песней эти загадки присутствуют все вместе, образуя некую одну великую Божественную тайну. Для Аппония каждая деталь в Библии имеет свой духовный смысл, каждое слово стоит на своём месте, скрывая духовную тайну. Одним из его излюбленных экзегетических приёмов является толкование Священного Писания словами самого Писания. Аппоний соединяет между собой стихи из различных мест Библии, которые, по его мнению, содержат указание на одну Божественную тайну. Большое значение он придаёт и символике чисел. Влияние Аппония на последующих авторов было незначительным, что, вероятнее всего, объясняется его ярко выраженным оригенизмом. Интерес к его произведению проявляли, главным образом, экзегеты, писавшие после него свои толкования на Песнь Песней. Первые реминисценции из Аппония встречаются в «Толковании на Песнь Песней» папы Григория I Великого (590–604 гг.), хотя он и не называет имени Аппония. Беда Достопочтенный (672/673 – 735 гг.) в «Толковании на Песнь Песней» (710–729 гг.) трижды цитирует Аппония, при этом защищая его от обвинений в ереси пелагианства. В компиляции Ангелома Люксейского на Песнь Песней (около 851 г.) приводятся цитаты только из первой, третьей–шестой книг «Толкования» Аппония, что может свидетельствовать о том, что к этому времени его комментарий подвергся сокращениям и переработкам. Первая известная сокращённая переработка «Толкования» Аппония в виде 12 гомилий, получившая широкое распространение в Средневековье под именем Иеронима Стридонского, была сделана в VII в. в Ирландии. В начале VIII в. англосаксонский монах Бургинда сделал сокращение «Толкования» Аппония, не изменяя его структуры. Сокращение Бургинды, по всей видимости, не пользовалось особой популярностью и сохранилось лишь в одной рукописи, почти современной автору (середина VIII в.). Первое печатное издание было сделано Й. Фабером в 1538 г. во Фрайбурге (Нижняя Саксония).