Важнейшей заслугой Афанасия Великого христианские богословы и историки церкви считают его борьбу с арианством, создание мощной антиарианской коалиции. Он был выразителем настроения людей своего века. К этому времени церковная иерархия была уже настолько сильна, что представители клира хотели ни больше, ни меньше чем обожиться и требовали для себя соответствующего почитания. Для них Иисус Ария был смертным приговором. «Я не могу поклоняться твари, имея повеление стать Богом», – говорил единомышленник Афанасия Великого – Василий Великий. Но обожиться без Бога нельзя. Поэтому Афанасий Александрийский был яростным защитником определений Никейского собора. Он считается также творцом компромисса между церковной иерархией и монашеством. Это означает, что монашество противопоставило себя иерархии, и люди уходили в пустыни, прежде всего, не от «мира сего», а от вседовлеющей над ними и всесильной церковной иерархии. Не случайно в течение очень непродолжительного времени вокруг пустынников собиралось «множество народа», до нескольких тысяч монашествующих. В своей основе монашество подчеркивало несостоятельность клира, и потому (в лице Пахомия Великого) вызвало отрицательное отношение со стороны епископата. Афанасий был в дружбе с Антонием и Пахомием. Будучи епископом и аскетом одновременно, он первый возводит их в епископы, и этой клерикализацией монашества укрощает его, подготавливает путь к мирному сожительству его с иерархией. Время было сложное, и компромисс был необходим. Известно, например, что большинство восточного епископата было не на стороне Никейского символа веры, а поддерживало ариан. Видимо, население выступало в этой ситуации не столько за Ария, сколько против всесильной иерархии. Афанасий Великий писал: «Доныне еще ариане не в малом числе ловят на торжищах отроков и задают им вопросы не из писаний Божественных, но как бы изливаясь от избытка сердца своего: «Несущего или сущего сотворил Сущий из сущего? Сущим или несущим сотворил Его?» И еще: «Одно ли нерожденное или два нерожденных?» Потом приходят они к женщинам и им также предлагают свои неприличные вопросы: «Был ли у тебя сын, пока ты его не родила? – Как не было у тебя сына, так не было и Божьего Сына, пока Он не рожден». Все полно людьми, рассуждающими о непостижимом, – улицы, рынки, перекрестки. Спрашиваю, сколько оболов надо заплатить, – философствуют о рожденном и нерожденном. Хочешь узнать цену на хлеб, – отвечают: «Отец больше Сына». Спрашиваешь, готова ли баня, – говорят: «Сын произошел из ничего». Эти воспоминания Александрийского епископа обычно комментируют в том смысле, что людей глубоко волновали вопросы о существе веры. Однако о серьезных вещах народ не станет говорить так. Все это, скорее, напоминает его глумление над всесильной идеологией церковной иерархии, которая всегда права, потому что – всесильна. Компромисс, предложенный Афанасием Великим, заключался в том, что монахи («черное духовенство») также стали назначаться епископами. Более того, написав «Житие Антония», Афанасий создает идеологическую базу для клерикализации монашества. Монастырям стала предоставляться в собственность земля (скорее всего, на условиях преданности кафедре, поскольку есть много упоминаний о том, что имения у монахов, оказавшихся в оппозиции, отнимались), монастыри освобождались от налогов и всевозможных повинностей. Монахи могли не иметь личной собственности, но монастыри владели (или распоряжались) уже к концу IV в. колоссальной частной собственностью.