Информативность теллей исключительно велика: они являются эталонами и для установления относительной хронологии памятников, и для исторической интерпретации их материалов. Важны и однослойные памятники, не столь долговременные, как телли. Их многообразие (отчасти диктуемое резким различием природных зон Святой земли) позволяет исследовать структуру заселения региона. Известны многие тысячи поселений: от земледельческих поселков, прибрежной и речных долин с сырцовыми наземными домами до карстовых пещер и базальтовых домов горных областей, подземных жилищ и шахт древних рудокопов. Особую группу памятников составляют медные рудники, документирующие особую роль Святой земли в возникновении металлургии. Для суждения об идеологии, мировосприятии и духовной культуре населения важнейшими являются погребальные памятники. В Палестине фиксируются самые различные формы обряда: трупоположения в ямах (вытянутые или скорченные), вторичные захоронения костей в оссуариях, наземных (дольмены, каменные ящики, купольные гробницы и др.) и подземных сооружениях. Часть погребений сопровождается заупокойными дарами, иногда достаточно богатыми и информативными. К религиозным памятникам относятся реже встречающиеся пустынные святилища и единичные каменные зооморфные изображения. Важнейшим видом находок (в Палестине сравнительно редким) являются древнейшие надписи на камне, глине и других материалах, начиная со знаменитого Гезерского календаря (X в. до н.э.) и стелы Меши (IX в. до н.э.) до Кумранских рукописей. Разработка единой общепринятой методики сопоставления археологических материалов с текстами Священного Писания еще далека от завершения, поскольку задачу сопряжения археологических и письменных данных осложняют две внешне противоположные тенденции: попытки найти точное археологическое подтверждение даже тем библейским событиям, которые вообще едва ли могли оставить значимый археологический след, или, наоборот, опровергнуть библейскую традицию малопригодным для этого археологическим материалом. Кроме того, перед исследователем возникает желание так или иначе связать с библейской историей всякий значимый памятник в регионе. Подобные попытки были даже у очень крупных ученых, например у Н. Глюка, который по данным произведенных им раскопок связывал запустение Заиорданья в середине II тыс. до н.э. с набегом Кедорлаомера на эту территорию (Быт. 14), хотя такой набег едва ли мог существенно сказаться на заселении региона, а последующие раскопки показали, что не было и самого запустения. С другой стороны, сведения из Библии о взятии того или иного города часто ставят под сомнение, поскольку археологические раскопки не выявили там следов разрушения в соответствующую эпоху. Однако следы могут остаться только от разгрома крупных масштабов, а он мог и не отразиться в библейском повествовании. Археология, как правило, фиксирует отдельные детали культурного развития или основные этапы истории поселений и районов, отражающие крупномасштабные процессы – климатические, экономические и социальные изменения, но она не может с точностью определить ни причинно-следственную связь, ни чем именно были вызваны эти процессы и изменения. Так, долгое время эпоху ветхозаветных патриархов связывали с периодом, известным по раскопкам Мари (XIX–XVIII вв. до н.э.), поскольку и библейское повествование, и эти раскопки рисуют быт «номадических» западных семитов. Однако подобный образ жизни был распространен на Ближнем Востоке и в более ранние, и в более поздние времена и лишь случайно стал известен по открытию архива Мари.