АПОФАТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ - Страница 2

 

Наивысшая идея, согласно Платону, есть идея блага, которое не есть сущность, но по достоинству и по силе стоит выше пределов сущности. Оно непредполагаемое начало всех вещей и над всем главенствует. Поэтому благо имманентно и в то же время всецело запредельно по отношению к бытию и знанию. В какой-то мере не чужд апофатизма и Аристотель. Он не раз повторяет, что следует отказаться от понимания Божества, ибо всякая попытка в этом направлении неизбежно потерпит неудачу. Впрочем, «бога» Аристотеля (форму форм, венчающую собой лестницу идей (форм) в их естественной иерархии) нельзя и совершенно отделить от мира, поскольку он является неким космическим агентом, перводвигателем (который сам, однако, остается неподвижен). У Аристотеля отношение Бога к миру в целом характеризуется двойственностью. «Следует взвесить, – говорит он, – каким из двух способов содержится природа всего блага, или наилучшее: как вечно отделенное, самостоятельно по себе существующее или же как строй его частей. Конечно, одновременно тем и другим способом...» Очень сильны элементы апофатики в философской системе Плотина, в которой центральное место занимает учение об абсолютном первоначале всего сущего (Едином), которое само выше сущего, или (следуя Платону) находится «за пределами сущности». Это первоначало представляет собой сосредоточение всего существующего в одной неделимой точке, которая настолько полно и всесторонне охватывает все сущее, что, кроме него, уже больше ничего не остается другого, так что нет ничего такого, от чего оно чем-нибудь отличалось бы. Это значит, что ему не свойственно никакое качество, никакое количество. Оно ускользает от всякого мышления и познания, выше всякого бытия и сущности, оно не есть какое-нибудь название или категория, и выше всякого имени и названия. О нем нельзя произнести даже простейшего суждения: «Оно есть». В этом смысле Единое не есть, однако, Оно все, что есть. Оно обладает бытием через приобщение к Единому, поскольку быть – значит, быть единым и отличным от иного, составлять целое из множества, из своих частей и аспектов. Но это означает, что Единое – неизреченная полнота, из которой смысловым образом все вечно «изливается». Единое у Плотина также имеет двойственный характер: будучи первоосновой, имманентной всякому бытию, Оно в то же время остается выше всякого бытия – как трансцендентное миру и простое Единое. Особенность апофатики неоплатонической традиции состоит в том, что она, пытаясь постигнуть Бога, отвергает свойства, принадлежащие бытию. Не по причине абсолютной непознаваемости Бога, но потому, что сфера бытия (даже на самых высоких ступенях) обязательно множественна и не имеет абсолютной простоты Единого. Бог Плотина (по Своей природе) не непознаваем. Если нельзя понять Единого ни путем знания, ни непосредственным умопостижением, то это потому, что душа, когда она воспринимает какой-нибудь предмет путем знания, удаляется от единства и не является совершенно единой. Поэтому для познания Единого следует прибегать к экстазу, к такому единению, в котором человек всецело поглощается объектом и составляет с ним одно целое, и где всякая множественность исчезает, где субъект больше не отличается от своего объекта. Разумеется, это заимствование (как и всякое использование христианским богословием достижений греческой мысли) не было некритическим: апофатическая техника христианским богословием была не просто воспринята, а радикально преобразована.

 



 
PR-CY.ru