В таких памятниках, как «хождения» Даниила Паломника, иеродиакона Зосимы, Трифона Коробейникова, встречаются сведения, почерпнутые из апокрифов, и их отрывки. В некоторые «хождениях» апокрифы, прочитанные авторами, вносились целиком. К этому роду сказаний относятся и деяния св. Павла и мученицы Феклы, известные у нас под названием жития великой мученицы Феклы и сохранившиеся в отрывке XI в. Оба эти сказания об евангелисте Иоанне и о Фекле были переписываемы и глаголицей: отрывок первой из этих рукописей принадлежал Имперской Публичной Библиотеке, второй же сохранялся в Загребе (оба отрывка изданы Срезневским в «Сведениях и заметках»). Паломники приносили с собой также рукописи апокрифов, которые им было легко достать в Константинополе и в других местах Балканского полуострова, особенно на Афоне. Болгария, лежавшая на пути в Константинополь и Иерусалим, не только владела большим запасом переводных апокрифов, но была также родиной их местного происхождения (в значительном количестве). Южнославянские апокрифические тексты приносились на Русь и представителями духовенства, которые часто не разбирались в запрещающих индексах. Определенную роль в распространении такой литературы сыграло и церковное искусство, которое издавна пользовалось легендарным материалом: на иконах, на стенах церквей и монастырей, на миниатюрах рукописей русские люди видели как раз те образы, о которых им говорил письменный памятник или устный рассказ. В результате апокрифическая легенда становилась достоянием народных масс и оказывала влияние на устное творчество: сюжеты, образы и мотивы этой легенды получили своеобразную переработку в духовном стихе и сказке, а также отразились в былинном эпосе. Апокрифы переходили в русскую письменность в основном в готовых южнославянских переводах с греческого, и лишь по отношению к очень немногим можно допустить русский перевод с греческого. Русские списки апокрифов относятся к XV в. Число их на Западе и в России не вполне тождественно, что объясняется не только тем, что отдельные апокрифы греческого и еврейского происхождения могли случайно не попасть на Запад, а попасть к славянам (и наоборот), но и тем, что на славянской и даже на русской почве возникали новые. Среди славянских апокрифов видную роль играют так называемые «Болгарские басни» попа Иеремии. Они обыкновенно считаются отзвуками учения богомилов, которое имело большое значение в деле развития апокрифической литературы и ее распространения в народе. Эта ересь носила демократический характер и ставила своей задачей обращаться к народу не с отвлеченными истинами, а с понятными для него религиозно-поэтическими образами. Для этой цели апокрифы оказались наиболее пригодными, поскольку были основаны на благочестивой легенде и проникнуты элементами народно-поэтического творчества. Богомилы не создавали своей легенды, а только перерабатывали более или менее старый материал, своеобразно комбинируя традиционные мотивы, придавая заимствованным образам другой смысл, вкладывая в готовую схему иное содержание. Богомильские апокрифы перешли в русскую письменность в общем потоке произведений болгарской литературы (переводной и оригинальной), который хлынул на Русь вместе с христианством. При этом богомильские тенденции отдельных памятников, по-видимому, ускользали от русского читателя, которого интересовала фабула, ход рассказа, а не богомильские особенности вложенного в эту фабулу содержания, без специфического истолкования зачастую совсем незаметные.