Один из братьев Кучковичей, служивших у Андрея, Яким Кучков, мстя ему за казнь брата, объединил всех недовольных. Заговорщики в числе 20-ти человек вломились в спальню князя и напали на него. Андрей Боголюбский хотел схватиться за меч, но княжеский ключник осетин Анбал, примкнувший к заговорщикам, заблаговременно убрал его. Несмотря на свой преклонный возраст, князь еще был силен и даже безоружный оказал сопротивление. «Горе вам, нечестивые! – воскликнул он, – зачем уподобились Горясеру (убийце Бориса)? Какое зло я сделал вам? Если кровь мою прольете, Бог отмстит вам за мой хлеб». Наконец, он упал под ударами. Заговорщики, думая, что князь мертв, взяли тело своего товарища, нечаянно убитого во время схватки, и хотели удалиться, но вдруг услышали стон. Андрей Боголюбский поднялся и пошел под сени. Они воротились и добили его. Утром ими был убит и княжеский любимец Прокопий, разграблена княжеская казана. Были убиты также княжеские посадники и тиуны, а дома их разграблены. Пограбили и иностранных мастеров храма. К грабежам присоединился и народ, распространяя их по всей волости. Опасаясь мщения владимирцев, заговорщики послали было сказать им, что и среди них есть сообщники заговора. Владимирцы, однако, встретили известие о смерти князя равнодушно. Нашелся только один человек, преданный убитому князю, – его слуга Козьма, да и тот был киевлянин. Он взял лежавшее в огороде обнаженное тело князя, завернул его в плащ и хотел внести в церковь, но пьяные слуги не хотели ее отпереть. Тело пришлось положить на паперти, где оно пролежало два дня, пока не пришел козьмодемьянский игумен Арсений и не внес его в церковь, отслужив первую панихиду. Только на шестой день, когда волнение улеглось, владимирцы послали в Боголюбово за телом князя и похоронили его в построенной им церкви Рождества Богородицы; позднее останки неоднократно переносились. Никогда еще на Руси ни одна княжеская смерть не сопровождалась такими явлениями, как смерть Андрея Боголюбского. Объясняется это его неумением выбирать людей, его резкими, подчас необузданными и произвольными действиями, несогласными зачастую с обычаями и традициями места и времени. Со смертью князя исчезла и сила его власти: дети не получили отеческого наследия, причем и сам род его пресекся. То новое, что было им намечено, получило развитие лишь спустя целое столетие. Только духовенство ценило Андрея Боголюбского за его щедрость к церкви, за его радение к построению храмов, за его набожность, а также обращение им в христианскую веру многих волжских булгар. Церковное почитание Андрея Боголюбского начинается позже, после того как в 1702 г. во Владимире были открыты нетленными его «мощи». Яркая фигура Андрея Боголюбского, решительность и новизна его политического строительства не могли не вызвать страстных откликов даже среди его современников и людей ближайшего за ним времени. Около 1175–1177 гг. было составлено сказание о мученическом подвиге Андрея Боголюбского, в котором он именовался страстотерпцем и сравнивался со святыми Борисом и Глебом. В различных редакциях в составе Лаврентьевской и Ипатьевской летописях сохранилась обстоятельная «Повесть» об Андрее Боголюбском, в основе которой лежит полный живых чувств и реалистических подробностей рассказ ближайшего свидетеля этих событий – киевского попа Кузьмы (Кузьмища), плачи и диалоги которого переданы с трогательной обстоятельностью. Неизвестно, кем был Кузьма и почему он попал из Киева в Боголюбово. Неизвестно также, был ли он сам автором «Повести» или же его повествование литературно оформлено и развито другим автором. Исследователи предполагают, что собственный рассказ Кузьмы не содержал житийных элементов и не стремился представить князя «святым мучеником». Однако в летописной киевской версии эта основа светского повествования была развита в сочинение почти агиографического облика.