Согласно Альберту, разум, который до опыта подобен «чистой доске» (tabula rasa), приобретает знания посредством двух интенций. Первая интенция (intention prima) есть акт интеллекта, направленный на внешний объект, и сформированное таким образом понятие об определенной вещи; вторая же интенция (intention secumda) предполагает акт интеллектуальной рефлексии, объектом которой выступают уже не вещи, а содержание самого мышления (т.е. универсальные понятия, логические законы и т.п.). При этом универсалия как абстракция, содержащаяся «после вещи» (post rem) в человеческом разуме, представляет собой лишь один из трех возможных способов существования общей природы вещей: два других – это идея, пребывающая «до вещи» (ante rem) в божественном уме, и пребывающий «в вещи» (in re) индивидуализированный материей вид (species), или форма. Помимо рациональной способности человеческая душа обладает, по Альберту, сообщающей ей моральные нормы совестью, а также волей, способной совершать свободный выбор. Субъектом естественной каузальности (в частности, астрологической) является лишь тело человека, душа же его не подвержена ей. Таким образом, Альберт исходит из того, что наука как естественное Божественное откровение не может стоять в противоречии с откровением сверхъестественным, о котором говорит религия: первая есть только низшая ступень второго. Не смешивая между собой области науки и богословия, Альберт Великий стремится согласовать их между собой. Богословие тоже есть наука: откровение сверхъестественное есть такой же опыт, переживаемый человеком, как и естественный опыт, на котором основывается разум. Задача, которую Альберт ставит перед собой, состоит в том, чтобы, разрабатывая отдельные научные области и воспользовавшись всеми приобретениями человеческого духа, создать единое всеобъемлющее знание, которое удовлетворяло бы всем запросам его времени. Эту задачу с гораздо большей последовательностью и стройностью выполнил ученик Альберта Великого – Фома Аквинский, у которого идеи учителя оказались в более разработанном виде. Тем не менее, сочинения Альберта Великого, не оставляя стройной системы, с необычайной чуткостью отражают разнообразные настроения эпохи, занимая большей частью примирительное положение между крайними мнениями. Этим и объясняется его громадный успех у современников, которые находили у него разрешение всех занимавших их вопросов. Так, например, в вопросе об универсалиях он, хотя и склоняется скорее в сторону реализма, но не настолько резко, чтобы к нему не могли примкнуть умеренные номиналисты. Он учит, что универсалии (общие сущности) хотя и  существуют прежде вещей (ante rem) как идеи Божества, но проявляются они в индивидуальных вещах (in re), откуда их извлекает человеческий разум, в котором они и существуют после вещей (post rem). Аристотель почти целиком удовлетворяет научные потребности Альберта Великого, которого он толкует в духе католического христианства. Что касается других писателей древнего мира, то о них он имеет все же довольно слабое понятие, считая, например, Платона первым стоиком и делая другие столь же грубые ошибки. Из богословских сочинений его особенно интересуют «Сентенции» Петра Ломбардского, видимо, потому, что они соединяют в себе изречения многих отцов церкви.