Образование и религия: политологический контекст

Обсуждаем проблему

Проникновение религии в светскую школу, которая до недавнего времени была предельно секуляризованной, породило проблему «школа и религия», уже не первый год вызывающую в обществе жаркие и не всегда конструктивные споры. Обострению проблемы способствовало признание обществом и государством человека как неделимой духовной сущности, а также право личности на выбор мировоззрения и своего образовательного пути. Однако понятие личности и концепция прав человека по-разному трактуются светским и религиозным мировоззрением. Светская концепция опирается на идеологию либерализма – идеологию свободного выбора, который делает личность, исходя из своих предпочтений и знаний о мире. Религиозное мировоззрение опирается на идеологию долженствования, определяемого религиозным призванием, в том смысле, что человек призван преодолевать свою данность и данность мира, духовным усилием устремляясь к Богу. Иначе говоря, либеральное понимание выбора исходит из возможного, а религиозное сознание заранее выбирает невозможное.

В основе светского понимания личности лежат принципы гуманизма, свободы совести и свободы воли, а права человека гарантируют каждому возможность придерживаться любых убеждений, выбирать любое мировоззрение, в том числе и религиозное, а также конструировать свое. В религиозном же пространстве выбор убеждения делается только один раз, и в дальнейшем работа разума происходит уже в рамках сделанного выбора. Сегодня в общественном сознании утверждается мнение, что при светском, либеральном мировоззрении можно говорить о конструировании только мира индивидуального, а при мировоззрении религиозном – не столько индивидуального, сколько сверхиндивидуального, в сотворчестве с Богом, что, собственно, и является стимулом духовного роста. Получается, что апологетика лишает светскую личность права формировать надличностные, т.е. социально значимые ценности и сводит всю свободу личности к сугубо индивидуалистическому подходу в реализации своих прав на творчество, ограничивает возможности этого творчества без участия Всевышнего. При этом никак не оговаривается, что призвание может быть не только религиозным, но и социальным, и человек может преодолевать свою данность и данность мира без помощи священника (муллы, раввина). Кроме того, не всегда понятно, почему религиозная деятельность – всегда именно по призванию, а не корысти ради.

Исходя из постулата, что только религиозная деятельность может считаться разумной, потому что согласуется с внутренним строем созданного Богом мира и призванием человека как «образа Божия», можно действительно согласиться, что только религиозное сознание можно считать легитимным и наделенным творческим началом, а всякая иная лишена смысла, поскольку осуществляется в рамках индивидуализма, из-за чего не просто утрачивает ценность, а становится негативной, разрушительной. Однако религиозная деятельность может быть легитимной только в рамках традиции, которая для идеологии свободного и суверенного индивида как раз и является тормозом, препятствием, в конечном счете, врагом, подавляющим свободу.

На это религиозное миропонимание, которое стало почему-то утверждаться в последнее время как достижение научной мысли, последовала вполне естественная реакция со стороны защитников той концепции прав и свобод человека, которая зародилась в эпоху Просвещения, эволюционировала параллельно процессу секуляризации публичного пространства и культуры в целом. Хотя исторически все началось с утверждения «чья власть, того и вера», научное мировоззрение формировалось в борьбе за свободу личности и свободу совести, находясь в оппозиции к тоталитарному по своей сути религиозному мировоззрению. В результате этой секуляризации общественного сознания религия была загнана в интеллектуальную и духовную резервацию, из которой она сегодня так страстно стремится выйти, не желая оставаться «частным делом» суверенного индивида. Высказываемое неоднократно опасение за свободу другого со стороны защитников светской концепции не лишено оснований: выходя за пределы личных убеждений, религиозность становится фактором дискриминации – как в отношении к приверженцам иных религиозных убеждений, так и убеждений безрелигиозных и антирелигиозных. Признавая человека как духовную сущность и религиозность как свойство homo sapiensа, очень часто забывают об агрессивной сущности человека. Но именно поэтому совместная религиозная практика может признаваться легальной только в рамках по сути частных религиозных ассоциаций. Однако социокультурная динамика, которую мы наблюдаем сегодня, свидетельствует о том, что правовые инструменты, разработанные как для европейского масштаба, так и мира в целом, не соответствуют нынешним реалиям. Практически все соглашаются с аргументом, согласно которому только светские принципы гражданских отношений могут предотвратить конфликты между приверженцами разных конфессий и религий в условиях религиозного плюрализма, сомневаясь, однако, в том, годятся ли средства, предоставляемые принципами секулярной концепции прав человека, для достижения этой цели.

Конечно, Конституция Российской Федерации говорит о светском государстве, знает об этом и наше общество, по сути своей секулярное. Однако и внутри общества, и внутри государства можно наблюдать активизацию традиционных и нетрадиционных религий, которую не всегда можно признать как проявление архаики. Происходит постепенное, а потому и незаметное сращивание государства и церкви, науки и богословия. Органы государственной власти стали свободно оперировать понятием «нетрадиционные религиозные объединения», хотя перед Законом все религии равны, и вопрос о том, какая религия для страны является традиционной, а какая – нет, остается пока открытым.

Религиозные традиции возвращаются в культурное (в том числе, политическое) пространство. Процесс секуляризации общественного сознания в предельно индивидуализированном обществе дошел до определенного момента, с которого началось возрождение религиозного понимания человека. Ему (человеку) стало недостаточно той уникальности, которая предполагается и закрепляется концепцией прав человека: он хочет найти свое место в иной системе координат, которую охотно предоставляет ему религиозная традиция. Конечно, секулярная концепция прав человека тоже имеет свою традицию, но ее претензии на универсальность и жизнеспособность оспариваются, а идеи фундаментальных и неотчужденных прав и свобод личности признаются исторически обусловленными. Не является уже предметом спора между секулярным и религиозным сознанием идея достоинства и врожденной свободы человека, речь идет уже лишь о конфликте интерпретаций и сводится к выяснению легитимности так называемых коллективных прав. С религиозной точки зрения, они не могут быть сведены к совокупности прав индивидуальных согласно принципу: целое не является суммой его частей. Но с точки зрения классической светской парадигмы прав человека именно индивид выступает в качестве неделимого «целого» и должен быть защищен от любых попыток каких-либо иных, сверхиндивидуальных ценностей его поглотить.

Поскольку с точки зрения существующих правовых теорий эту коллизию разрешить нельзя, ее решение видится как практическая задача, задача исторической значимости, обусловленная целесообразностью.

Проблема еще и в том, что в государственно-конфессиональных отношениях нет ни логики, ни общей идеи. Все вопросы, связанные с церковью, замешаны на политике. В конце 1980- гг. была сломана логика, выстроенная в советский период, двадцать лет государство проклинает большевистский подход, но по-прежнему исходит из сиюминутной целесообразности по принципу: возник вопрос – решаем, нет вопроса – делаем вид, что ничего не происходит. Складывается впечатление, что у нас нет той интеллектуальной силы, которая смогла бы сформулировать концепцию религиозной политики государства. Те, кто создают концепции государственно-конфессиональных отношений в сфере образования, не учитывают главного достижения секулярной традиции: не на принципе свободы вероисповеданий надо строить государственную политику, а на принципе свободы совести. Но для этого нужна некая концептуальная методологическая идея, некий замысел и его последовательная реализация. Но поскольку такого замысла нет, государство опирается не на научную мысль, а на те идеи, которые предоставляет церковь. И потому постоянно нарушаются и права верующих, и права неверующих.

Сложившееся в России и в других странах мира разделение образования на светское и религиозное, на самом деле, не столь уж велико. Если же попытаться дать обобщающую характеристику состояния взаимосвязи светского и религиозного образования, то достаточно отчетливо наблюдается процесс социальной абсорбции религиозной культуры в светское образование. Это объясняется тем, что возможности естественных наук и материалистического мировоззрения оказались недостаточными для поиска ответов на извечные вопросы бытия, жизни и смерти, явлений и процессов окружающего мира, о свободе воли и детерминизма. Феноменология этого явления отражает формирование нового фундаментального знания, парадигматическая сущность которого основана не на противопоставлении религиозного знания светскому, а на понимании общности задач в научном объяснении картины мира, места и роли человека в этом мире. Иначе говоря, решение проблемы религиозного и светского образования нужно искать в изменении мировоззренческих установок россиян, в изменениях соотношения бытия и сознания.

С этой точки зрения, проблема «школа и религия» является мировоззренческой, которую нельзя решить законотворчеством. Данный подход может способствовать признанию в общественном сознании тезиса о системном единстве светского и религиозного образования. В настоящее время этому препятствуют именно разные концепции прав человека. Эти мировоззренческие установки трудно совмещаются, потому что заключают в себе разные системы ценностей. Они имеют равное право на существование, однако гарантом их существования и взаимодействия в современных условиях является все же идеология либерализма и толерантности. Поэтому решение проблем, возникающих в сфере религиозного и светского образования, находится не в образовательной сфере, а в политической и возможно при условии, во-первых, их функционирования на основе действующего законодательства, во-вторых, теоретического и эмпирического исследования происходящих в них процессов. В настоящее время наиболее успешно, по сравнению с другими конфессиями, формируется система религиозного образования в Русской православной церкви, самой многочисленной в России. Однако проблемы возрождения и развития религиозного образования в России с научных позиций практически не изучались, хотя необходимость в этом давно назрела в связи с тем, что сегодня в религиозном образовании происходят процессы, затрагивающие интересы как представителей различных конфессий, так и неверующих и атеистов. В частности, следует назвать введение подготовки специалистов в государственных университетах по специальности «Теология», предложение Министерства образования РФ о введении в светских учебных заведениях предмета «Основы православной культуры», что вызвало неоднозначную реакцию общественности и породило ожесточенные дискуссии. Данная ситуация выступает в качестве одной из сторон проблемы государственного регулирования религиозного образования, а также его взаимодействия со светским.

Сегодня появилась настоятельная потребность в эффективном регулировании развития религиозного и светского образования, суть которого заключается в предвидении того или иного явления и принятии мер для недопущения возникновения негативных для общества последствий. До настоящего времени развитие религиозного образования существенно опережает принятие управленческих решений в обозначенной области социальной реальности, что оказывает влияние на государственную систему образования, тем самым приводя к конфликтам на существующем правовом поле. Официальная идеология либерализма и академическая наука не смогли противостоять Русской православной церкви в деле практического внедрения своих культурно-образовательных инициатив в светскую образовательную систему, что вызвало неоднозначное отношение к этому в российском обществе. Сегодня сторонники внедрения РПЦ в систему образования рассчитывают на ее мощный духовный потенциал, а противники акцентируют внимание на реальных либо возможных проблемах, сопутствующих инновациям подобного уровня и масштаба, отмечая тот факт, что религия стала для нашей школы таким инновационным проектом, «в котором ожили лучшие педагогические стороны российского образования» (1).

Необходимо подчеркнуть, что затяжной конфликт интерпретаций, происходящих в данной сфере, отнюдь не способствующий конструктивному решению проблемы, обусловлен исторически. Во-первых, длительный процесс секуляризации науки сформировал огромный перевес «безрелигиозной» светской культуры над религиозными традициями, в результате чего даже сам интерес к религии и потребность в ней сформировались у нас под влиянием социокультурных процессов. Сейчас идет обратный процесс – аккультурация религии светским сознанием, а образование здесь выступает основным каналом, определяющим процесс и результаты такой аккультурации сейчас и в перспективе. В связи с этим проблема светского преподавания религии в школе, и шире – проблема религиоведческого аспекта образования в светском обществе состоит в адекватности формы преподнесения знаний о религии запросам отдельной личности и в соответствии с правом свободного выбора.

Во-вторых, формы преподнесения знаний о религии можно на сегодняшний день признать неадекватными, поскольку возникает социально-когнитивный конфликт, приводящий либо к утрате доверия к школе, либо к нравственно-мировоззренческому кризису личности, усиленного подростково-юношеским максимализмом.

Поэтому сложившиеся в российской образовательной практике способы аккультурации религии сводятся либо к либерально-секулярной модели, ориентированной на сохранение «чистоты» светской культуры при постулировании мировоззренчески нейтрального академического религиоведения, либо к модели, культивирующей религиозные смыслы и ценности, которая в культурно-интерактивном плане предполагает интеграцию светских и религиозных культурных паттернатов при приоритете религиозных ценностей. Такая поляризация на практике приводит к тому, что побеждает либо одна, либо другая точка зрения, и религиозное образование реализуется по принципу «чья власть, того и вера». Сегодня необходима иная постановка вопроса, предполагающая устранение конфронтации, чему должна послужить реализация компромиссных моделей, предполагающих либо унифицированный подход, устраивающий всех, что очень маловероятно, либо дифференцированный, максимально учитывающий различие интересов и потребностей учащихся и их родителей, что почти неосуществимо из-за высокой затратности и ресурсоемкости.

В любом случае, можно отметить, что наметилась тенденция к созданию национальной системы образования как единству светского и религиозного образования, при которой возможно будет реализовать и принцип свободы выбора, и принцип свободы совести. С теоретической точки зрения, такая система возможна, с практической – представляется несколько утопичной. Однако ее следует признать целесообразной, потому что она будет способствовать развитию толерантности в обществе, что немаловажно для стабилизации в обществе как необходимого условия для освоения исторического опыта, для преодоления взаимного недоверия двух мировоззренческих установок, в равной мере утопичных и страстных. Утопичных потому, что сторонники и той, и другой мечтают о свободном и радостном воплощении идеала на Земле, создания условий для творческой самореализации с Божьей помощью или без. А страстные потому, что несут в себе печать романтизма: и светская, и религиозная культуры сочетают в себе научные, социальные и другие идеи с социально-политической мечтательностью.

На сегодняшний день существуют разные подходы к решению проблемы «школа и религия», и многие исследователи (2) склонны признавать правоту и той, и другой позиции, формулируют обобщающие положения, имеющих существенное значение для той или иной теоретической доктрины, соглашаются или спорят, призывают к чему-то или что-то запрещают, сохраняя сложившуюся правовую обособленность, или, напротив, расширяя до национальных масштабов, говорят о целесообразности компромиссов в конфликте мировоззрений, признают что-то легитимным или стремятся отправить это в некую культурную резервацию. При ближайшем рассмотрении получается, что правы и те, и другие, что еще раз говорит о необходимости выработки единой национальной концепции в деле религиозного и светского образования.

В качестве обобщающих положений, имеющих существенное значение для теоретической доктрины рассматриваемой проблемы предлагаются. Тем не менее, представления о светском образовании как о явлении распада церковной культуры, религиозного мировоззрения и воспитания, что может оказать негативное влияние на процесс консолидации российского общества и формирования культуры толерантности. Трансформация российского общества, интеграция его в мировое сообщество, принимающие, к сожалению, все более деструктивные формы, предопределяют снижения согласия и терпимости в социуме. Если исходить из исторической целесообразности, то сегодня необходимо делать акценты не на разрешении правового несоответствия различных систем образования и на создании той правовой надстройки, которая смогла бы объединить эти системы образования в единую национальную систему, а на генезисе принципа толерантности. Не секрет, что он сформировался в рамках западной культуры. Однако отказ от автономной личности как результата легитимности толерантности есть признание незрелости российской цивилизации по сравнению с западной. Настороженное отношение православия к свободной личности способствует дальнейшему расколу общества, а не интеграции его на основе религиозных нравственных ценностей. Недоверие к автономной личности есть, по сути, недоверие к духовной сущности человека, к его способности сделать правильный мировоззренческий выбор вообще и путь образования в частности.

Нормальное функционирование механизмов интеграции общества (религии, государства, культуры и т.д.) имеет важное значение для развития толерантности, преодоления националистических настроений как показателя незрелости российской цивилизации.

В последнее время во всем мире наблюдается процесс пересмотра представлений о человеке, обществе и природе, которые были выработаны в эпоху Просвещения и оставались до недавнего времени неизменными. Но сейчас, в эпоху перехода от техногенной цивилизации к антропогненной, пришло осознание несоответствия просвещенческой парадигмы современным реалиям. Наступил период невиданного прежде процесса стремительного обесценивания знаний классической науки; мир вдруг утратил свою прежнюю ясность, прозрачность и определенность. Науки, причем не только гуманитарные и социальные, но и естественные, вынуждены включать в систему своих принципов принцип неопределенности. А рост неопределенности резко изменил жизненную ситуацию человека, когда готовых решений нет и быть не может, когда нужно находить эти решения, принимать их, нести за них ответственность. Повышение же ранга неопределенности автоматически способствует повышению статуса принципа толерантности, а нахождение адекватных решений больше невозможно без диалога с другим человеком, природой, обществом. В результате социальных преобразований мы научились понимать себя, формулировать свои аргументы и концептуально мыслить, опираясь на ту или иную традицию. Теперь надо учиться понимать других.

(1). А. Адамский. Религия стала инновационным проектом. Нужны ли религиозные школы? // www.inauka.ru

(2) См., например, Адамский А. Религия на пороге школы? Конфликт вокруг «Основ православной культуры» вновь разрастается: теперь и другие конфессии предлагают внести основы своих вероучений в школьную программу // Первое сентября. – 2003. 8 мая; Альтбах Ф. Высшее образование и WTO: безумие глобализации // Альма Матер/Вестник высшей школы. – 2001. – № 6. – С. 39–42; Волин Алексей. Государство не должно указывать гражданам, во что им верить // NEWSru.com. – 2002. 15 ноября; Кузнецов М.Н., Понкин И.В. Бесчестная дискуссия о религиозном образовании в светской школе: ложь, подмены, агрессивная ксенофобия. Правовой анализ // http://stolica.narod.ru/obraz/pk/discus/index.htm; Митрохин Л.Н. Клерикализация образования в России: к общественной дискуссии о введении предмета «Основы православной культуры» в программу средних школ. // http://religion.gif.ru/clerik/clerik.html; Никандров Н. Образование на рубеже тысячелетий: вечное и преходящее // Народное образование. – 2001. – № 2. – С. 178 – 182; Садовничий В.А. Высшая школа России. Ориентиры на будущее: Доклад Президента Российского союза ректоров // Бюллетень Министерства образования РФ. – 2001. – № 1. – С. 8 – 22; Шабуров Н.В. Можно ли преподавать религию в школе? // http://religion.sova-center.ru/publications/194D18A/289F3B2, 30.10.2003.

Высшее образование в России. – 2007. – № 4. – С. 141 – 145.

 
PR-CY.ru