Основные темы его лирики: социальная несправедливость, порочность каждого человека и общества в целом, зло и страдание как непреодолимый закон бытия, тайна жизни и смерти. Гневное презрение к миру сочетается в сознании автора с любовью к людям, обличение переходит в сострадание, мизантропия оборачивается страстным призывом к справедливости, защитой униженных и обездоленных, попытка рационалистического объяснения мира сменяется ощущением власти хаоса, и всем духовным поискам сопутствует сомнение. Жизнь представляется поэту цепью бесконечных страданий, его все время преследует мысль о мировом зле, несовместимом со всеблагостью Божества, порой переходящая в критику созданного Богом миропорядка.

Размышляя об «основных вопросах бытия» – о добре и зле, о моральном долге человека, об истинной вере, о тайне жизни и смерти, – поэт как бы перебирает различные доктрины, ничего не абсолютизируя, все пропуская через горнило разума и сомнения. Его лирико-философские размышления проникнуты чувством глубокой неудовлетворенности нравственным состоянием общества, ощущением одиночества человека во враждебном ему мире. Но истину он видит лишь во внутреннем усовершенствовании, в служении людям, в ненасилии. Правоверный мусульманин по воспитанию, аль-Маарри порой доходит до крайних форм свободомыслия, за что даже получил прозвище «зиндик» (т.е. еретик). Вольнолюбец и скептик, слепой поэт мудро прозрел трагический социальный опыт смутного времени и общий кризис средневекового сознания.

В начале X в. сложились благоприятные условия для развития культуры в независимом от Арабского халифата, относительно централизованном восточноиранском государстве Саманидов (887–999 гг.), при которых экономический уклад страны окончательно приобретает феодальные формы. Особое развитие получают ремесла, местная и караванная торговля. Бухара становится не только столицей этого государства, но и центром культурной жизни всего Восточного Ирана и Средней Азии. Именно в Бухаре оформилась и процветала первая крупная школа поэзии и прозы на фарси. Во владениях Саманидов появляются ценители изящного слова, двор поощряет высокую поэзию на фарси. Поэты откликаются на все, что могло интересовать вновь возрожденную иранскую аристократию. Потеря связи с древнеиранской традицией и многовековое подражание арабской поэзии в период господства арабского языка как государственного, научного и литературного в Иране привели к тому, что к моменту возникновения литературы на фарси принципы арабской грамматики все сильнее закрепляются как в теории, так и на практике. Новая персидско-таджикская литература продолжает развиваться в традициях арабской литературы.

Однако появляется и тенденция к обновлению. Поэты, руководствуясь древнеиранской традицией, создают эпические произведения в чисто иранской форме маснави (арабы впоследствии заимствовали эту форму и назвали ее муэдавидж), сочиняют любовно-лирические и философские четверостишия, базирующиеся на народных дубейти, но написанные в метрике аруд (перс. – аруз) и названные по-арабски – рубаи. Именно в это время в поэзию широко проникают народные идеи и мотивы, но письменная поэзия в то время развивалась только при дворе.

 



 
PR-CY.ru