На Западе, напротив, падение империи еще выше подняло значение римского епископа: он стал средоточием (и религиозным, и политическим, и национальным) западно-римского правоверия, права и культуры против германского арианства и варварства, главным органом, с помощью которого павший Старый Рим в культурном отношении покорил себе, одного за другим, своих завоевателей.

Таким образом, Запад и Восток чем дальше, тем меньше видели причин уступать друг другу что-либо в почетном положении и значении своих патриархов, и со своей точки зрения оба они были правы; каждая сторона считала несправедливыми притязания другой, и почва для разлада была создана. Однако действовали еще и другие причины, заставлявшие и Восток, и Запад дорожить единением Церквей. Одна из них заключалась в том, что за исключением эпохи Юстиниана I (с 476 по 553 гг.) Рим и ряд областей в Калабрии и Сицилии вплоть до 754 г. признавали себя подданными византийских императоров. Папам было выгодно признавать власть империи, чтобы сохранять в глазах варваров независимое положение и обаяние древнего, императорского Рима. Византийское правительство нуждалось в папах лишь до тех пор, пока еще носилось с надеждой возвратить всю Италию и обладало хотя бы остатками равеннского экзархата. Но Восточной Церкви папы были нужны как церковный авторитет, лежащий вне пределов фактической власти императора, чтобы, опираясь на него, успешно вести борьбу с императорами-еретиками и византийским цезаропапизмом. Связь с Римом давала Востоку возможность, отпадая от покорных императорам епископов и патриархов, сохранять связь со Вселенской Церковью. Трудами знаменитых богословов и пап (Августина Блаженного, Григория Великого и др.) авторитет римского престола на всем Западе был упрочен; папы приобрели там новую материальную опору в лице западных императоров (с 800 г.). Еще раньше (в 754 г.) они успели стать светскими государями, не зависящими от Византии. Связь с Востоком могла быть им в будущем полезна лишь в том случае, если бы Восток согласился признать над собой папский примат в том смысле, как его уже издавна понимали сами папы – т.е. не как почетное первое место и высший нравственный авторитет, а как действительную верховную власть папы во всех отраслях церковной жизни, не исключая и самого догмата. Раз Восток отказывает папам в таком признании, он становится им не только не нужен, но связывает их деятельность и на Западе. Папа хочет действовать как глава всей Церкви; Восток отказывается повиноваться, и нет средств принудить его к повиновению. Остается объявить, что лишь послушные Церкви и есть вся истинная Церковь.

Это формально-юридическое воззрение пап на свое первенство в Церкви было тесно связано с исконно западным пониманием христианства, которое можно проследить еще с конца II в. и в котором воспитывались обращенные в христианство народности. Эллины и эллинизированные народы восточной половины империи, согласно со своим национальным характером, поняли христианство как богооткровенную метафизику и этику, как указанный свыше путь к нравственному совершенству и спасению личности, а также к познанию сущности Божества. Отсюда – богатое развитие богословско-философской литературы на Востоке, оживленные споры по вопросам христианской метафизики, многочисленные ереси.

 



 
PR-CY.ru