Из первых веков христианства до нас дошло немало условных или символических изображений Христа, Богоматери, ангелов и святых, однако ясных и понятных – очень мало. Это произошло, видимо, потому, что христиане боялись выдать себя этими изображениями иудеям и язычникам, а также потому, что многие христиане сами были против изображений, как проявления прежних языческих представлений. Больше всего дошло до нас древних символических изображений Христа в виде доброго пастыря. Рисунки делались на стенах подземных пещер-усыпальниц, на гробницах, сосудах, лампах, кольцах и т.д.; они встречаются во всех странах христианского мира. Самые древние найдены в катакомбах Рима, где первые христиане спасались от язычников и совершали богослужения. В подземных кладбищах Ермия найдены первые картины, с которых, вероятно, начиналась иконопись. Там находятся изображения доброго пастыря, исцеляющего «бесноватого отрока», Ионы, выброшенного на берег китом, и др. В катакомбе Марцелина и Петра находится изображение сцены поклонения волхвов Богомладенцу, покоящемуся на руках у Пресвятой Девы.

Спаситель изображался не только в виде доброго пастыря, но и в виде рыбы, потому что в ее греческом наименовании, состоящем из пяти букв, заключены первые буквы пяти греческих слов, на русском языке означающих: Иисус Христос Сын Божий Спаситель. Этот символ означал крещение водой, а также питающего людей свой плотью Спасителя, т.е. это был символ крещения и причастия. И в то же время он был лишен какого бы то ни было идолопоклонства. Одно из таких изображений находится в подземной римской усыпальнице Люцинны в Риме и относится к концу I или ко II в. Нередко Иисус изображался в виде агнца; этот образ взят из Ветхого Завета (Иоанн Креститель назвал Иисуса Агнцем Божьим, вземлющим на себя грехи мира). Издревле христианами почитались священные изображения Лиц Пресвятой Троицы – Отца, Сына и Святого Духа, а также ангелов и праведников.

Характерно, что в начальном христианстве и в древнерусском православии не существовало иконопочитания, и многих отшельников-пустынников мало смущало то обстоятельство, что в их кельях не было икон. Даже Серафим Саровский не относил их к обязательному атрибуту молитвенного труда и считал, что во время молитвы лучше закрывать глаза, исключая тем самым внешние впечатления, которые способны нарушить молитвенный настрой души. Но при этом, согласно легенде, христианизация Киевской Руси начиналась именно с иконы Богородицы.

Когда в православном мире, начиная с XVII–XVIII вв., в иконы стал проникать дух секулярности, а вместе с ним исчезла с икон обратная перспектива, появилась светотень, пространственная трехмерность, объемность изображений, то все это свидетельствовало об угасании православной духовности, стремившейся ранее не к постижению трехмерного плотского мира, а к бестелесному потустороннему миру. В этом смысле протестантизм оказался дальновиднее, освободившись от икон как зримых свидетельств именно слабости человеческого духа – и упадок иконописи можно рассматривать как одно из дополнительных свидетельств этого. В этой слабости приходится убеждаться всякий раз при созерцании православных икон XIX–XX вв., пронизанных духом не истинного, а показного благочестия. Подобные иконы зачастую служат укреплению позиций именно сторонников иконоборчества, у которых были серьезные основания для того, чтобы видеть в иконописных образах ложные формы духовности, отчужденные от высших сакральных смыслов.

 



 
PR-CY.ru