Получалось, что хотя Христос рожден из двух природ или естеств, но пребывает не в двух, т.к. в акте воплощения неизреченным образом из двух стало одно, и человеческая природа, воспринятая Богом-Словом, стала только принадлежностью Его божества, утратила всякую собственную действительность и лишь мысленно может отличаться от божественной. Таким образом, новая ересь определилась как противоположная крайность незадолго перед тем осужденному несторианству, которое стремилось к полнейшему обособлению или разграничению двух самостоятельных природ во Христе, допуская между ними только внешнее или относительное соединение или обитание одного естества в другом. Тем самым нарушалось личное или ипостасное единство Богочеловека. Отстаивая истину этого единства против Нестория, Кирилл Александрийский допустил в своей полемике неосторожное выражение «единая природа Бога-Слова, воплощенная». После смерти Кирилла (444 г.) его фанатическими сторонниками это выражение истолковывалось в смысле исключительного единства Божественной природы, несовместимого (по воплощении) с сохранением действительной человечности. Такой взгляд вначале укоренился в Египте, но не вызывал подозрения в ереси. И только малоученый, но популярный среди монахов и при дворе Евтихий, твердо стоявший за свои убеждения на Соборе, сделал очевидной эту несуразность. Евтихий был лишен своего настоятельства и священнического сана, отлучен от Церкви. Поскольку монахи отказались признать осуждение своего архимандрита, архиепископ Флавиан запретил им совершать литургию, а потом вообще отнял у них имения. Евтихий не смирился с этими постановлениями и стал рассылать письма к церковным иерархам во все концы империи. Он жаловался на несправедливость и настаивал на созыве нового Вселенского Собора. Его письма нашли живой отклик, прежде всего, в монашеской среде, а также в тех областях империи, где особенно остро проходила борьба с несторианством. Флавиан сообщил о решении Собора римскому папе Льву Великому, а Евтихий, после безуспешной жалобы в Рим, нашел себе опору в императоре Феодосии II (через его влиятельного евнуха Хрисафия) и в преемнике Кирилла на александрийской кафедре – Диоскоре. Египетские христиане безусловно разделяли новое учение, много сторонников было у него и в других восточных областях. Этих последователей Евтихия стали называть монофизитами («единоестественниками», т.е. исповедующими во Христе только одно естество). Даже при дворе у монофизитов была сильная партия во главе с императрицей Евдокией.

Сам Евтихий, лишь по чистой случайности оказавшийся в центре религиозной борьбы, не имел ни сил, ни способностей для того, чтобы возглавить партию своих единомышленников. Поэтому настоящим главой монофизитов стал александрийский епископ Диоскор – личность противоречивая и неоднозначная. До своего возвышения на кафедру он был, говорят, человеком смиренным, но впоследствии оказался буйным, жестоким, хищным и безнравственным. Пользуясь благосклонностью двора и особенно покровительством евнуха Хрисафия, имевшего безграничное влияние на императора Феодосия II, Диоскор добился права председательствовать на собранном в 449 г. в Эфесе церковном Соборе.