Римляне, приезжавшие в Грецию учиться красноречию, естественным образом попадали, прежде всего, под влияние так называемого азианства. Под влиянием азианского стиля находились все виднейшие ранние римские ораторы, в том числе и молодой Цицерон. Поколение же младших современников Цицерона, уже отчасти разочарованное в политике и склонное к уходу в ученость и эстетство, обратило внимание на новую александрийскую моду и объявило себя аттицистами. Но так как подлинная суть греческого аттицизма (имитация аттического диалекта) латинской передаче не поддавалась, то вместо языковых задач римские аттицисты выдвинули на первый план стилистические.
В целом I век до н.э. может быть условно назван веком эклектизма, как II век до н.э. был условно назван веком скептицизма. Именно эклектизм стал идеологией той культурной верхушки сенатской аристократии, которая окончательно укоренила греческую образованность на римской почве.
Единственными поэтами того времени, сочинения которых до нас дошли полностью (или почти полностью), являются Лукреций и Катулл. При этом если Лукреций олицетворяет уход от действительности в мир мысли, то Катулл – уход от действительности в мир чувства.
В истории мировой культуры поэма Лукреция «О природе вещей» осталась как оптимистический гимн познанию ради познания, но для самого поэта и его современников цель поэмы была иной. Исходным пунктом служила мысль о бедствиях родины, о терзающих римское общество пороках – честолюбии и алчности, к которым Лукреций прибавляет еще и похоть. Причина этих пороков – суеверный страх смерти и жажда жизни, стремление взять от жизни все; это чувство поддерживается традиционной религией, внушающей страх перед богами и загробной жизнью. Именно в эпоху гражданских войн в Риме бурно распространяются мистические религии с учением о загробных муках и блаженстве; об одной из них, малоазийском культе Матери богов, подробно говорится во второй книге поэмы. Поэтому, для того чтобы изгнать пороки, необходимо, по мнению Лукреция, изгнать из душ религиозный страх; показать, что мир не управляется богами, а развивается по собственным незыблемым законам материи; что земля и человек являются ничтожно малой частью этого вечно меняющегося мироздания; и что смерть – не индивидуальное бедствие человека, а общий закон развития Вселенной. Это – сквозная мысль поэмы. В ней поэт показывает, что смерть не есть уничтожение, а лишь перераспределение материи в Космосе; что все возникающее разрушается, а Вселенная представляет собой бесконечное множество целых миров, порождающихся и гибнущих во всем, что в них обретается; что и душа, будучи материальна, распадается вместе с телом, так что смерть для нее не страдание, а избавление от страданий; что движение человечества к культурной зрелости трагически оттенено движением земной природы к бесплодной старости. Поэма завершается величественным предвестием торжества смерти на земле – описанием моровой язвы в Афинах (по Фукидиду).